Конечно, не только союзники, но и враги дали русскому языку лексическое пополнение. Здесь можно отметить два канала, по которым эти заимствования у врага поступали в язык военного времени. Первым из них был фронт, где широко распространилось просторечное название немецких солдат (Фриц) и где часто в русский язык переходили названия вражеского оснащения (Фау, фаустпатрон, фердинанд и т.д.) интенсивным.
Знаменитая немецкая тактика окружений, коrда железными тисками эажимались многотысячные армии, породила новое слово «окруженец», Т. е. человек, попавший или побывавший в окружении: Окружение же Еinkеssеlппg, Kessel по немецки дало и русскую кальку: «Котел» в районе
Вторым каналом был тыл, где в язык населения занятых немцами областей входили некоторые слова административно оккупационного лексикона: зондерфюрер, арбайтсамт, фельдкомендатура, палицай, фольксдеиче, реихскомиссар, генералкомиссар, гебитскомиссар, ландкомиссар, ландвиртшафтгруппа, виртшафткомманда (не говоря уже о соответствующих комиссариатах, возглавляемых ими) и название неизбежноrо спутника указанных должностных лиц «дольметчер», а еще чаще «дольметчерка» вместо «переводчик», «переводчица».
В то время, как большинство «оккупационных слов» явились чистыми варваризмами, механически пересаженными в pycскую речь, изредка с приданием и русской морфологии, некоторые моменты оккупационной жизни породили или расширили полисемию существовавших уже ранее русских слов, как, например:
«немецкая овчарка» ,стала обозначать женщину, находящуюся близких отношениях с немцами;
из книги Андрея и татьяны Фесенко «Русский язык при Советах»